— Не вопрос, ты же знаешь, деньги есть — успокоил я Гарика.

— Может, красного добьём? Зачем платить за его лечение? Да и двоих вынести проще.

Резон Гарика был мне понятен, и платить за лечение человека, мучившего Соломоныча и убившего двоих охранников, мне не хотелось. Но и убивать раненого, пусть и не своими руками, желания не было. И я предложил компромисс.

— Мы так поступим: забирать его не будем, но и убивать тоже. Сделаем ему обезболивающий укол, перевяжем раны и оставим тут. А когда свалим, то вызовем сюда ментов и полицию. Пусть его государство лечит. А потом судит за разбой.

Гарик согласно кивнул. Пока мы разговаривали, Колян привёл друга Вадима. Повар испуганно озирался по сторонам и был очень бледен.

— Не бойтесь нас! Мы коллеги Вадима, вашего эсбэшника. Он сказал, что вы его друг.

Филиппенко кивнул, но не проронил ни слова.

— Вадим тяжело ранен, — продолжил я. — Пройдёмте в соседнюю комнату!

Мы прошли к раненым, при виде окровавленного Вадима Филиппенко бросился к нему и закричал:

— Вадик! Что с тобой!

Эсбэшник с трудом открыл глаза и прошептал:

— Это свои. Помоги им.

— А что делать-то надо? — повар смотрел на Вадима в ожидании указаний.

— Что скажут. И Лёху срочно вызови! — Вадим застонал и снова закрыл глаза.

— Не трогайте его! Пусть бережёт силы, — я взял Филиппенко под локоть и вывел из комнаты. — На самом деле от Вас требуется не так уж и много. Тут произошла перестрелка. Сотрудники службы безопасности предотвратили убийство важного клиента. Двое из них погибли, двоим, в том числе и Вадиму, необходимо лечение. Сейчас я дам Вам деньги. Триста тысяч евро. По сто тысяч отдадите семьям погибших. Остальные отдадите Вадиму, как он придёт в себя. Он сам распределит их между всеми пострадавшими. Себе возьмите пять тысяч за беспокойство.

Филиппенко что-то хотел сказать, но я его перебил:

— Это не обсуждается. Вы должны это сделать! И кто такой Лёха?

— Заместитель Вадима. У него сегодня выходной. Свой парень. Наш друг.

— Отлично. Пусть быстрее едет сюда. Его помощь тоже понадобится.

Я быстро отсчитал триста тысяч и отдал их повару, который побледнел ещё сильнее и постарался как можно быстрее покинуть номер.

Ко мне подошёл Гарик и отчитался о ситуации с врачами.

— Скорую добыли. Минут через пятнадцать ребята будут здесь.

Я кивнул и призадумался о том, что же делать дальше. Надо было срочно мчаться к точке и спасать Генриха, но и бросить Соломоныча я не мог. Речи о том, чтобы везти его с собой тоже идти не могло. И тут я вспомнил о догадке, что мелькнула у меня в голове, перед тем, как я убил Соскинда.

Я быстро подошёл к Соломонычу, которого к тому времени прикрыли простынёй, и прочитал его характеристики.

Роман «Соломоныч» Шацкий, 53 года, безработный, вне клана

Я оказался прав, чтобы иметь возможность пытать Соломоныча, его выгнали из клана. Я посмотрел на старшего товарища, взял его за руку и негромко сказал:

— Держись, мой отмороженный на всю голову учитель. Я спасу тебя.

Не в силах смотреть на израненного друга, отвернулся.

— Обязательно спасу! — с этими словами я встал и пошёл встречать врачей.

— Хотелось бы, — донёсся в спину еле слышный шёпот Соломоныча.

Глава 17

Я резко развернулся и подбежал к раненому товарищу.

— Соломоныч! Ты меня слышишь?

— Не ори! Слышу я тебя. Уши мне вроде не отрезали.

— Просто я думал, ты под кайфом.

— Да хрен там, — недовольно пробурчал старый коммерс. — Такой отход сучата испоганили.

— Какой ещё на фиг отход? Я клан создал! Сейчас тебя в него приму, и будешь жить! Ты, вообще, в курсе, что тебя из твоего клана выгнали?

— Да.

Я решил не терять время и тут же отправил Системе запрос на принятие Соломоныча в мой клан. После чего предупредил старшего товарища:

— Жди! Сейчас Система тебя попросит подтвердить, что ты согласен.

Но мой потенциальный соклановец не отвечал. Он смотрел на меня, а если точнее, то сквозь меня стеклянным взглядом.

— Соломоныч! — я начал трясти товарища за плечи. — Ты только не умирай! Это нечестно! Слышишь меня?

— Оставь ты человека! — подошедший Стэн оттащил меня от раненого друга. — Не видишь, что ли? Он не отошёл ещё.

— Но он только что со мной нормально разговаривал!

— Макс, ты погляди! — вмешался в разговор Гарик. — Он весь изрезан. С него кожу сдирали. Так как он был под кайфом, то это на какое-то время немного всё обезболило. Сейчас кайф проходит, и боль возвращается в полном объёме. Надо ему обезболивающий укол сделать и обработать раны. Сейчас этим займутся.

— Надо его в клан принять! Видимо, из-за наркоты его и синдром не брал, а сейчас тоже навалится! — мне хотелось как можно быстрее гарантировать Соломонычу защиту от синдрома.

— Сейчас врачи прибудут, попросим что-нибудь сделать.

Ждали мы недолго, минут через пять в дверь постучали. Стэн открыл, и бригада скорой помощи просто влетела в номер. С виду трудно было распознать, настоящие это были врачи, или переодевшиеся друзья Гарика. Можно было посмотреть по характеристикам, но мне было не до того. Всё равно других не было.

Почти сразу же за врачами прибыл тот самый Лёха, второй друг Вадима. В отличие от Филиппенко служивый человек понял всё без слов и задал лишь один вопрос:

— По какой схеме будем разгребать это всё?

— А сам что предложишь? — спросил я и кратко обрисовал ситуацию.

Алексей некоторое время подумал и предложил вариант:

— Если Ваш друг остановился тут инкогнито, и Вы хотите сохранить в тайне его пребывание в отеле, то мы можем поступить так: этого старика, которого Вы убили, выдать за нашего гостя. А далее можно ничего особо и не придумывать. Есть те, кто на него напал. Вот они на полу лежат. Есть раненая охрана отеля. Старика и остальных убитых в морг, раненых в больницу. Прятать никого не нужно. Охрана отеля пострадала, выполняя свои обязанности. Старик уже ничего никому не расскажет. Дело закроют. Наши ребята и Вадим получат благодарности и выплаты по страховке. Как и семьи погибших. Нас тут всех страхуют в обязательном порядке.

План был хорош, и всё в нём было замечательно, кроме одной мелочи. В эту схему никак не укладывался выживший помощник Соскинда. Это было слабое место. Парень мог всё испортить, дать показания в полиции или КСК, рассказать о произошедшем своим товарищам.

Надо было принимать очередное важное решение. И оно было нелёгким. Нельзя сказать, что это был единственный вариант, но он нас устраивал. Искать другие, не было ни времени, ни желания. Как бы мне ни было трудно, как бы ни противилось всё моё естество такому поступку, напоминая, что к раненым врагам следует проявлять сострадание, но это действительно был оптимальный вариант. И немного утешало то, что, во-первых, я это делал не ради мести или удовольствия, а во-вторых, это не мы пришли к этим ребятам домой.

— Колян, — я обратился к другу, внимательно слушающему мой диалог с Алексеем. — Ты всё слышал. У нас есть небольшая проблема — выживший с той стороны. Я не могу приказывать…

— Не проблема, — перебил меня друг.

— Только не надо шуметь, мало ли, — я кивнул на приехавших врачей.

— Понял, — Колян достал из-за пояса нож и отправился в комнату с ранеными.

Я в очередной раз отметил, с какой лёгкостью мой товарищ пошёл убивать. В этой ситуации он действовал нам во благо, и не мне было его за это осуждать, но всё равно такое спокойствие и невозмутимость немного пугали. Особенно в свете постоянно висевшего квеста на разгадку какой-то неизвестной тайны Николая Кабанова.

И как я ни старался сразу же переключиться на другие дела, на душе сделалось тяжело от того, что я вынес выжившему парнишке смертный приговор. Чтобы как-то успокоить совесть, лишний раз напомнил себе, что это не я отправил беднягу в номер к Соломонычу, и что он сам пришёл сюда убивать. Легче особо не стало, поэтому я пошёл к раненому другу, чтобы просто переключить свои мысли на другое.